В этом году одной из главных тем форума в Давосе было обсуждение того, что «на смену вертикально выстроенным структурам должны прийти компании, практикующие горизонтальные способы управления» (Клаус Шваб, организатор форума).
В связи с этим возникает вопрос о будущем крупных мультинациональных корпораций, которые, как известно, как раз и являются темы самыми «вертикально выстроенными структурами». Смогут ли они трансформироваться в «компании, практикующие горизонтальные способы управления», и если да, то сохранят ли они при этом свой размер?
Ответ на этот вопрос пока скорее отрицательный, чем положительный.
Переход на «горизонтальные способы управления» – это следствие появления возможности организовывать сложные сквозные процессы, охватывающие множество предприятий и организаций, в полностью автоматическом или близком к такому формату. С легкой руки Gartner этот феномен получил название «алгоритмического бизнеса». В чем смысл этого термина и какое отношение он имеет к феномену «горизонтальной» трансформации?
Дело в том, что когда бизнес- и производственные процессы слабо автоматизированы, а системы автоматизированного управления выполняют функцию информирования людей, вручную исполняющих эти процессы, то количество персонала в компании определяет масштаб ее бизнеса. А поскольку существуют «нормативы» по количеству подчиненных на одного руководителя, то для управления десятками и сотнями тысяч сотрудников нужно использовать чрезвычайно сложные и неповоротливые «вертикально выстроенные структуры». Алгоритмический бизнес, т. е. высокоавтоматизированный бизнес, где персонал выполняет роль дизайнеров алгоритмов автоматического исполнения процессов, дает, во-первых, возможность радикально сократить количество персонала, а во-вторых, требует реорганизовать оставшихся в плоские проектные структуры.
Излишне говорить, что такие горизонтальные структуры намного более гибкие и эффективнее вертикальных, и именно поэтому речь идет о тотальном замещении первыми последних, к которым уже приклеился довольно едкий и даже неприличный термин «FCB», введенный в обиход в конце прошлого года колумнистом Блумберг Эшли Вэнсом.
Один из аспектов, значительно ускоряющих процесс трансформации, является постепенное изменение отношения инвесторов к корпорациям – ведь именно доступ к большим объемам относительно дешевого финансирования, недоступного небольшим бизнесам, и является ключевым фактором, позволяющим корпоративным монстрам пока еще удерживаться на плаву, скупая перспективные быстрорастущие небольшие компании.
Один из свежих примеров – рост капитализации владеющей брендом Pokemon корпорации Nintendo (еще пару месяцев назад считавшейся аутсайдером на рынке игровых приложений для смартфонов) более чем на 90% в течение нескольких недель исключительно благодаря успеху игрового приложения Pokemon Go, разработанного небольшой компанией Niantic Labs, бывшей стартапом Google и в 2015 г. в ходе реструктуризации Alphabet выделенной в отдельную компанию.
Но вот вопрос, который уже встает перед инвесторами: а зачем давать деньги корпорациям на покупку перспективных «малышей», если это можно делать напрямую?
Что, собственно, сейчас и начинает происходить и что отражается в разнице мультипликаторов «традиционных» вертикально-интегрированных корпораций и небольших, но чрезвычайно эффективных компаний, ориентированных на алгоритмический бизнес. В результате этой разницы компания со штатом в 100 человек, не имеющая практически никаких материальных активов, может стоить дороже корпоративного монстра, имеющего на балансе множество производственных предприятий, логистическую инфраструктуру, центры разработки и чья штатная численность персонала составляет сотни тысяч человек.
И дело тут не в «надувании пузыря», как представляется многим, а в кардинально различной эффективности этих компаний, что начинает осознаваться инвесторами. Другое дело, что алгоритмический бизнес – штука чрезвычайно динамичная, и любой лидер в этой области может быть в мгновение ока уничтожен каким-нибудь еще более шустрым стартапом.
