Переход к цифровой экономике предусматривает трансформацию системы производственных и социально-экономических отношений и, в частности, внедрение концепций и моделей, при которых производитель получает прямой доступ к конечному потребителю на всех этапах жизненного цикла продукта. Основной объект производственных и социально-экономических отношений в цифровой экономике – интегрированные продуктово-сервисные системы, существующие в виде материальных элементов и взаимодействующих математических/программных моделей, т. е. киберфизических систем. Каковы их особенности и ключевые характеристики? Как обстоит дело с формированием подобных систем в нашей стране?
Экономика, согласно классическому определению, – это система взаимоотношений, возникающих в процессе создания, распределения и потребления продуктов (товаров) и услуг, т. е. система взаимоотношений, возникающих на каждом из этапов жизненного цикла продуктов и услуг.
Из определения следует, что свойства экономики на макроуровне определяются свойствами базовых элементов (продуктов и услуг), вокруг жизненного цикла которых она строится и из которых состоит. Следовательно, при изменении того, вокруг чего строятся отношения – продуктов и услуг, речь идет о полноценной трансформации, о переходе от существующего технологического и социально-экономического уклада к новому. Если имеет место только совершенствование процессов взаимодействия поставщиков и потребителей с использованием средств автоматизации (электронной торговли, электронных платежей, госуслуг в электронном виде и пр.) без изменения объекта этих отношений, то можно говорить лишь о развитии в рамках парадигмы «традиционной» экономики, с соответствующими ограничениями.
В привычной экономике, условно называемой «традиционной», отношения строятся вокруг отдельно существующих продуктов (материальных ценностей) и услуг (нематериальных ценностей), а основной моделью взаимодействия между поставщиками и потребителями является их купля-продажа. В цифровой экономике основной объект производственных и социально-экономических отношений – интегрированные продукты-сервисы, так называемые продуктово-сервисные системы (Product-Service Systems – PSS), существующие одновременно в виде материальных элементов и взаимодействующих математических/программных моделей этих элементов, т. е. в виде киберфизических систем («умных» PSS). Термин «цифровая» в определении экономики нового производственного уклада происходит от наличия киберкомпонентов в продукте-сервисе. Основная бизнес-модель для «умных» PSS – предоставление потребителю по требованию функций системы без перехода права собственности на физические компоненты системы.
В работе Status review and future perspectives on the framework of Smart Product Service Ecosystem[1] понятие PSS определяется как «существующая на всем жизненном цикле клиенто-ориентированная комбинация продуктов и сервисов, реализуемая в сложной цепочке создания добавленной стоимости, состоящей из производителя, его поставщиков и сервисных партнеров». В работе Systems Engineering as a Foundation for PSS Development Project: Motivations and Perspectives[2] дано наиболее полное определение киберфизической PSS: «Киберфизический продукт-сервис – это система, состоящая из материальных продуктов, нематериальных сервисов, программных компонентов и кооперационной сети, а также организационных принципов и технологий[3], поддерживающих взаимодействие между этими компонентами в рамках целостной интегрированной архитектуры продукта-сервиса. Таким образом, киберфизический продукт-сервис состоит из набора гетерогенных подсистем, находящихся в постоянном взаимодействии между собой для предоставления нужных потребителю функций».
В работе New Perspectives for Generating Smart PSS Solutions – Life Cycle, Methodologies and Transformation[4] отмечается принципиально иной принцип разработки, производства и эксплуатации «умных» PSS: «…Добавленная стоимость PSS создается в экосистемах, состоящих из множества заинтересованных сторон, имеющих различные интересы и играющих различные роли в эволюционирующей сети взаимоувязанных активностей. Создание в такой сети кастомизированного решения может быть описано как сетецентрическая открытая система, позволяющая на лету изменять взаимосвязи между ее гетерогенными элементами (участниками). Цифровые описания («цифровые близнецы») составляют основу «умного» производства и изменяют фокус при создании добавленной стоимости с производства продукта с неизменными на этапе эксплуатации продукта характеристиками на развитие продукта. Способность «умной» PSS менять свои характеристики на протяжении всего жизненного цикла базируется на механизмах самоорганизации внутри экосистемы, обеспечивающей интенсивное взаимодействие задействованных в формировании PSS компаний и организаций». Отмечаются следующие социотехнические изменения при переходе на концепцию «умных» PSS:
- высокая степень автономности «умной» PSS от человека, в частности, адаптивность в режиме реального времени и автономное (автоматическое) управление;
- высокая степень персонификации;
- открытость и вариабельность на всем жизненном цикле, взаимозаменяемость модулей и возможность динамической реконфигурации на этапе эксплуатации;
- инновационные бизнес-модели, реализующие, в частности, распределение рисков по всей цепочке создания добавленной стоимости и возможность гибкого управления себестоимостью;
- чрезвычайно высокий уровень сложности обусловленный в том числе большим количеством гетерогенных, взаимодействующих на всем жизненном цикле компонентов продукта-сервиса.
В работе Towards an Understanding of Cyber-Physical Systems as Industrial Software-Product-Service Systems[5] указываются следующие основные особенности киберфизического (умного) продукта-сервиса (см. таблицу).
Таблица. Основные особенности киберфизического продукта-сервиса
| Составляющая PSS | Особенности |
| Решение
(система «продукт-сервис») |
· Сочетание программного обеспечения, сервисов и физических (аппаратных) компонентов, вместе предоставляющих потребителю ценность, превышающую сумму ценностей компонент PSS в отдельности.
· Предоставление функции продукта и/или результатов использования этой функции, а не продажа продукта. · Решение проблемы (задачи) потребителя, а не предоставление ему отдельных продуктов, услуг и программного обеспечения. · Возможность частичного замещения материальных и нематериальных компонентов PSS между собой в течение жизненного цикла решения |
| Программный компонент | Равнозначная часть решения в целом:
· ключевой компонент, позволяющий получать обратную связь от потребителя и кастомизировать (видоизменять) продукт для максимально полного удовлетворения его потребностей; · ключевой компонент, определяющий конкурентоспособность решения (продукта-сервиса) |
| Цепочка создания добавленной стоимости | Добавленная стоимость создается межотраслевой кооперационной цепочкой, в которую входит и потребитель |
Таким образом, на основе анализа исследований концепции «умных» PSS ключевые характеристики PSS и бизнес-моделей их предоставления можно сформулировать следующим образом:
- предоставление потребителю функций продукта, а не самого продукта;
- оплата по фактическому использованию функций или даже по результатам использования функций (модели B1–B3 на рис. 1);
- возможность глубокой кастомизации продукта-сервиса на всем его жизненном цикле за счет сочетания принципов модульности и программной определяемости (наличия цифрового двойника физических компонентов продукта) и постоянной вовлеченности потребителя в дизайн и ре-дизайн продукта;
- измеримый и управляемый уровень сервиса за счет использования развитых средств телеметрии и автоматизации управления.
Рис. 1. Топология бизнес-моделей: бизнес-модели в традиционной (А1, А2) и цифровой экономике (B1–B3)
Источник: A structured business model typology for product-service systems in capital goods sector[6].
Для продуктов длительного пользования и связанных с ними сервисов процессы трансформации традиционных, существующих отдельно друг от друга продуктов с неизменными на всем этапе эксплуатации характеристиками и сервисов в киберфизические продукты-сервисы, обладающие описанными выше характеристиками, можно представить следующим образом:
- меняется облик производимой продукции – она становится программно-определяемой (цифровой двойник, автоматические процессы управления) и модульной. Следовательно, меняются подходы к обновлению парка оборудования – от дискретной замены, требующей больших разовых капиталовложений, к модели постоянной модификации (аналогу модели DevOps в сфере ИТ) за счет обновления программной части продуктов и замены отдельных аппаратных модулей. Появление возможности глубокой модификации продукта уже на этапе его эксплуатации делает целесообразным реализацию для такой продукции принципа контракта жизненного цикла (Performance Based Lifecycle Product Support – PBL), когда ответственность за корректное функционирование продукта остается за производителем оборудования на всем жизненном цикле. Это касается как средств производства (станков, промышленного и инженерного оборудования), так и предметов конечного потребления – бытовой техники, транспортных средств и т. д. Реализация такого принципиально нового жизненного цикла продукта, фактически исключающего этап его утилизации, привнесло новое качество в концепцию замкнутой экономики (Circular Economy), анализирующей возможности создания продукции, в жизненном цикле которой этап утилизации заменяется этапом модификации, и характер технологических и экономических отношений в цепочках создания, потребления и модификации (вместо утилизации) такой продукции;
- меняются подходы к разработке продукции – минимизация негативного влияния человеческого фактора не только на этапе производства (роботизация, тотальный автоматический контроль всех производственных процессов), но и на этапе эксплуатации оборудования (удаленный автоматический мониторинг режимов эксплуатации оборудования) позволяет спроектировать продукт под заданные рынком (сегментом рынка) требования, причем не только технические и функциональные характеристики продукта, но и все процессы эксплуатации и сервисного обслуживания, и выдерживать эти характеристики в процессе эксплуатации. Принципы программной определяемости и модульности обеспечивают возможность модифицировать эти характеристики в зависимости от условий эксплуатации и изменений требований рынка;
- меняются подходы к производству такой продукции. В частности, появляется возможность реализовать цеховую/распределенную модель производства (job shop) на новом техническом уровне – с возможностью тотального удаленного контроля качества производства, что позволяет организовать чрезвычайно эффективную «гибридную» модель использования производственных мощностей. При такой модели предприятие, обладающее собственными производственными мощностями, использует их не только для производства конечной продукции (собственной), но и для выполнения отдельных производственных операций на заказ, выступая частью распределенной производственной цепочки, объединенной общим автоматическим управлением, а также в случае полной загрузки отдельных станков и оборудования размещает заказы на выполнение отдельных производственных операций на сторонних предприятиях, сохраняя полный контроль над качеством их выполнения. Это позволяет постоянно поддерживать чрезвычайно высокий, близкий к 100%, уровень загрузки производственных мощностей. Такой подход получил название Cloud Manufacturing – производственные ресурсы объединяются в виртуальные пулы ресурсов по аналогии с вычислительными мощностями в модели облачных вычислений.
Появление термина Cloud Manufacturing – одно из свидетельств того, что изучение свойств киберфизических PSS и характера их взаимодействий возможно не только умозрительно – путем анализа научных публикаций, в которых изучаются возможные свойства «умных» PSS, но и на основе накопленного опыта создания и монетизации киберфизических PSS. Дело в том, что, несмотря на отсутствие в настоящее время опыта массового использования концепции «умных» PSS в промышленности, киберфизические PSS уже существуют и массово потребляются в сфере информационно-коммуникационных технологий, выступая определяющим фактором трансформации глобального ИКТ-рынка. Речь идет о бурно развивающейся в сфере ИКТ облачной модели (модели облачных вычислений), которая фактически является частным случаем киберфизической («умной») PSS применительно к продукту-сервису, использующему исключительно ИКТ-ресурсы, например серверы и системы хранения данных.
Согласно определению Национального института стандартов и технологий США[7] облачная модель имеет пять ключевых характеристик. Одна из них – свободный сетевой доступ к сервису – является специфической для ИКТ-сервисов, остальные четыре носят общий характер:
- ресурсы выделяются «по требованию» согласно принципу самообслуживания, причем автоматически, взаимодействия потребителя с персоналом сервис-провайдера не требуется;
- ресурсы объединяются в пулы и могут быть использованы пользователями, между которыми они динамически перераспределяются в зависимости от потребности в них в конкретный момент времени;
- обеспечивается быстрая эластичность в управлении ресурсами, т. е. система должна быть построена таким образом, чтобы иметь возможность быстро выделять ресурсы конкретному пользователю и высвобождать их в зависимости от его текущей потребности в них;
- обеспечивается измеримость предоставляемого сервиса, т. е. облачные системы автоматически осуществляют оптимизационное управление использованием необходимых для предоставления сервиса ресурсов на основе метрик, специфичных для каждого вида сервиса и вида ресурсов; измерения являются объективными и прозрачными для провайдера и для пользователя, оплата производится по фактическому объему и качеству потребленных ресурсов.
В сноске к перечню характеристик особо отмечается, что для их реализации, в частности для объединения ресурсов в пулы ресурсов, автоматического управления ими и их предоставления по требованию, необходимо введение над уровнем физических ресурсов дополнительного уровня – абстракции, так называемого слоя виртуализации. Иными словами, нужна программная (кибер-) модель физического ресурса, его цифровой двойник: автоматически по требованию может быть предоставлена только функция ресурса, основывающаяся на его математической абстракции (киберкомпоненте), но не сам физический ресурс. Например, выделяется не физический сервер, а вычислительная функция, не дисковое пространство, а функция хранения данных и т. д.
В совокупности четыре указанные выше характеристики облачной модели говорят о том, что облачная система – это киберфизическая система, состоящая из физических компонентов, сервисов взаимодействия с потребителями и получения от них обратной связи, а также программных компонентов, включающих в себя математические модели (абстракции) используемых ресурсов и автоматическую систему управления ими. Используемая бизнес-модель облачной системы предусматривает монетизацию по моделям А1 и А2 (см. рис. 1), т. е. оплату по подписке и оплату по фактическому использованию, и не подразумевает продажу ресурсов в собственность потребителя (предоставляются в пользование функции, а не сам ресурс). Возможность глубокой кастомизации предлагаемых на базе системы клиентам функций определяется реализацией принципов самообслуживания, запроса по требованию, измеримым и управляемым качеством сервиса.
Очевидно, что облачная и кибер-PSS модели/концепции практически идентичны, включая возможность объединения киберфизических элементов PSS в виртуальные пулы ресурсов с единым программным управлением, что обеспечивает мгновенную эластичность и предоставление функций ресурсов по требованию, измеримое и управляемое качество продукта-сервиса. Такая возможность вытекает из сравнения описаний облачной и PSS-моделей, в частности из наличия киберкомпонента физического продукта и интеграции продукта и сервиса с предоставлением потребителю функций продукта, а не самого продукта. Стоит отметить, что обе модели одновременно описывают как характеристики элементов продукта-сервиса, так и их бизнес-модели: одно является неотъемлемой частью другого – технологии и бизнес-модель.
Таким образом, облачные системы можно рассматривать как наиболее массовые из существующих в настоящее время в мировой экономике киберфизических продуктово-сервисных систем, что позволяет оценить возможный эффект от перевода на концепцию smart PSS не только ИКТ, но и не ИКТ-продуктов. Кроме того, ИКТ в формате облачных сервисов – важный компонент любой киберфизической PSS – реализуется как сервисный, так и киберкомпонент продуктового (физического) компонента PSS. В сфере ИКТ такие продукты известны как цифровые B2B2X-продукты, т. е. продукты, создаваемые во взаимодействии поставщиков и потребителей.
Возможность использования облачной модели для создания не ИКТ-систем была впервые обозначена применительно к этапу производства Smart PSS в работе Status review and future perspectives on the framework of Smart Product Service Ecosystem, где введен термин Cloud Manufacturing. В работе применительно к станкам и промышленному оборудованию была описана концепция динамического перераспределения ресурсов между множеством потребителей. Как и для ИКТ-ресурсов, она подразумевала необходимость создания над физическим уровнем уровня виртуализации (абстракции) ресурсов, что позволило бы объединить физически распределенные производственные мощности в виртуальные пулы ресурсов с единым управлением (рис. 2) и таким образом повысить уровень использования дорогостоящих производственных мощностей, уменьшить операционные затраты и значительно снизить время отклика на запрос потребителя ресурсов (быстрая эластичность).
Как и в отношении модели облачных вычислений, были определены четыре характеристики облачного производства:
- централизация и унификация управления физическим оборудованием, персоналом и другими видами ресурсов, интеграция управления с бизнес-системами;
- абстракция физических ресурсов с использованием уровня виртуализации и их объединение в виртуальные пулы ресурсов, что позволяет реализовать гибкое, эластичное и динамическое планирование использования ресурсов;
- кастомизация: с применением данных от программных приложений верхнего уровня и данных от потребителей предоставление функций оборудования может быть кастомизировано, что также обеспечит снижение затрат и повышение операционной эффективности;
- стандартизация: использование стандартизированной технической архитектуры сервисных процессов и инфраструктуры обеспечивает интероперабельность, т. е. возможность смены поставщиков компонентов системы.
Рис. 2. Реализация облачной модели в производстве: переход от информационно- изолированного использования производственных ресурсов к объединенным в виртуальные пулы ресурсов киберфизическим производственным системам
Источник: J’son&Partners Consulting
Схожим с cloud manufacturing является термин «распределенное производство», который в работе Supporting Sustainable Product-Service System Implementation through Distributed Manufacturing[8] поясняется так: «Распределенное производство – это производственная система, состоящая из небольших производственных единиц, оснащенных физическим оборудованием и цифровыми технологиями, позволяющими локализовать производство (приблизить его к потребителю) и обеспечить интенсивное информационное взаимодействие между всеми участниками цепочки поставок, что вместе дает возможность реализовать модель кастомизированного производства по требованию».
Сохранение полной ответственности производителя за работоспособность продукта на протяжении всего его жизненного цикла, т. е. переход к продуктово-сервисной системе с предоставлением потребителю функций, а не самого продукта, с измеримым и управляемым качеством, требует исключения человека из процесса эксплуатации продукта или существенного снижения негативного влияния человеческого фактора (так называемой автономности, автономного управления), перехода на автоматическое управление. Для исключения человека из процессов управления ресурсами необходимы цифровой двойник (Digital Twin) для каждого из элементов и объектов управления и организация интенсивной телеметрии и телеуправления (Internet of Things). Собственно, именно PSS обязаны своим появлением концепции Интернета вещей и Индустрии 4.0, что, в свою очередь, привело к трансформации концепции PSS в концепцию киберфизических PSS.
При использовании для монетизации киберфизического продукта-сервиса относительно простой бизнес-модели B1 (см. рис. 1) за счет исключения человека из процессов управления и появления цифрового двойника появляется возможность на уровне системы управления объединять объекты управления в виртуальные пулы ресурсов вне зависимости от их принадлежности с возможностью динамически перераспределять нагрузку между ними. Как показывает практика, это позволяет повысить уровень утилизации ресурсов примерно на порядок (для вычислительных ресурсов – с 6 до 40–60%) и, как следствие, снизить удельную себестоимость «производства» функций PSS. А вследствие тотальной автоматизации взаимодействия с потребителями радикально снижаются косвенные – административные и коммерческие – расходы. Столь значительная разница в удельной себестоимости приводит к быстрому вытеснению традиционных моделей взаимодействия в цепочке «поставщик – потребитель» на модели цифровых/«умных» PSS в тех сферах, где «умные» PSS становятся массово доступны. Более того, благодаря переходу от покупки в собственность на ежемесячную оплату даже наиболее простая бизнес-модель PSS (B1) кардинально снижает барьеры доступа к продуктам длительного использования, что открывает провайдерам «умных» PSS новые сегменты рынка и позволяет получать прибыль, работая с массовым потребителем с небольшим средним чеком.
Сравнение уровня утилизации ресурсов в традиционной и облачной моделях доказывает, что, как и концепция киберфизической PSS, облачная модель фактически описывает модель идеального предприятия, работающего со 100%-ной эффективностью. И эффективность менее 100% обусловлена в основном несовершенством используемых системой алгоритмов.
В цифровых экосистемах, т. е. системах систем, состоящих из взаимодействующих «умных» PSS, возможны сколь угодно детализированная и алгоритмически сложная оптимизация работы объектов не только как отдельных систем, а также реализация комплексного управления ими с учетом разнообразия взаимосвязей управляемых элементов. Такие экосистемы в каждый момент времени стремятся к наибольшей эффективности, поскольку, с одной стороны, за счет принципа самообслуживания потребитель имеет возможность получить именно тот продукт или услугу (в формате сервиса), который ему нужен, и в необходимом ему в конкретный момент объеме, с требуемыми качественными характеристиками – не больше и не меньше. С другой стороны, производитель благодаря гибкому масштабированию производства потребляет для создания заказанного продукта-сервиса ровно столько и таких ресурсов, сколько и каких необходимо. И так далее по цепочке производства. Следовательно, цифровая экономика в целом стремится к наиболее рациональному поведению, потребляя столько ресурсов, сколько ей необходимо в конкретный момент для решения задач всех уровней иерархии.
Такое понимание цифровой экономики полностью соответствует определению функциональной/эффективной экономики, которое было дано еще в середине 90-х гг. прошлого века, задолго до появления термина «цифровизация»: «Функциональная или эффективная экономика – это экономика, оптимизирующая использование продуктов и сервисов или их функций. Ее целью является обеспечение в каждый момент времени максимально возможной потребительской ценности при минимально возможном использовании материалов и энергии на ее создание…»[9].
Схожее определение дал летом 2017 г. на форуме «Открытая экономика» известный ученый Митио Каку, который в ответ на вопрос о том, что такое цифровая экономика и цифровая трансформация, заявил следующее: «…Цифровая трансформация поможет устранить противоречия современного капитализма, справиться с его неэффективностью, избавиться от надоедливого присутствия в экономике посредников, не вносящих в бизнес-процессы и цепочку между производителем и потребителем никакой реальной ценности… …Спрос и предложение будут идеально соответствовать друг другу, а значит, капитализм станет совершенным…».
Собственно, именно рациональность на всех этапах жизненного цикла продукта либо услуги (производство, распределение, эксплуатация, модификация или утилизация) является отличительным признаком цифровой экономики, т. е. системы производственных и социально-экономических отношений, строящихся вокруг базовых элементов цифровой экономики – киберфизических продуктово-сервисных систем.
Что касается программы «Цифровая экономика РФ», то при схожести названия с приведенным выше определением ее отличает очевидная несхожесть содержания. В этой программе отсутствует определение цифровой экономики, а упомянутые в ней цифровые сервисы рассматриваются как набор отдельных самодостаточных видов деятельности, в основном в сфере услуг: «…критериями успешности программы будут являться… …успешное функционирование не менее десяти отраслевых цифровых платформ для основных предметных областей экономики (в том числе для цифрового здравоохранения, цифрового образования и «умного города»)…». То есть речь идет лишь о дальнейшем переводе государственных и социальных услуг в электронный вид, развитии электронной торговли и электронных платежей, но отнюдь не о полноценной трансформации системы производственных и социально-экономических отношений.
Действительно, как отмечено в начале статьи, цифровые платформы, в частности платформы Интернета вещей, являются одной из технологий, позволяющих создавать и модифицировать киберфизические продукты-сервисы в рамках сложных кооперационных цепочек и бизнес-моделей. Но развиваются цифровые платформы там, где в них есть потребность как в компоненте киберфизических продуктово-сервисных систем. И это «там» пока, к сожалению, не в России, а в Китае, США, Германии, Италии, Великобритании, Японии, Южной Корее и далее по списку…
Показательно, что в программе «Цифровая экономика РФ» термин «продуктово-сервисная система» не упоминается ни разу. Более того, за все время весьма интенсивного изучения научных публикаций на тему PSS автору так и не встретилось ни одной публикации на эту тему российских специалистов. Возможно, плохо искал, но, скорее всего, это является признаком отсутствия системных исследований на тему «умных» PSS в России.
И это не может не настораживать, поскольку отсутствие энергичных действий в направлении цифровизации промышленности вполне может привести к полной потере конкурентоспособности отечественной сферы производства и ее необратимой деградации ввиду невозможности конкурировать с продукцией нового поколения от ведущих мировых производителей. Для экономики России такая деградация в сочетании с переходом крупнейших международных производителей продукции машиностроения на модель smart PSS будет иметь особенно тяжелые последствия, поскольку окажет разрушительное воздействие не только на сферу материального производства, но и на сферу услуг, доля которой превышает 55% ВВП России. Причина в том, что более половины объема сферы услуг в России напрямую связано с перепродажей и обслуживанием импортной продукции, а переход крупнейших мировых производителей на модель PSS, при которой производитель получает прямой доступ к конечному потребителю на всех этапах жизненного цикла продукта, означает, что вся цепочка посредников такого доступа переходит под полный контроль производителя. Поэтому отсутствие собственного конкурентоспособного производства в России в парадигме smart PSS будет означать отсутствие и отечественной сферы услуг, связанной с продажей и обслуживанием промышленной продукции.
[1] https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2212827117301816
[2] https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2212827117301750
[3] Под такими организационными принципами и технологиями понимаются, в частности, облачные/цифровые платформы Интернета вещей.
[4] https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2212827117301804
[5] https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2212827114001462
[6] https://www.researchgate.net/publication/293488478_A_structured_business_model_typology_for_product-service_systems_in_capital_goods_sector
[7] http://nvlpubs.nist.gov/nistpubs/Legacy/SP/nistspecialpublication800-145.pdf
[8] https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2212827117302160
[9] Stahel WR. The functional economy: Cultural and organizational change. In: Richards DJ, editor. Ind. green game, Washington: National Academy Press; 1997, p. 91–100.
